Название – Ты любишь меня...
Автор - Tee
Фэндом -
Bleach да какой там Блич..
Бета - Майкрософт Ворд
Жанр – романтика, флафф, немного ангста
Рейтинг - R
Персонажи – Камиминору Кохаку/Сэкаиками Мисаки, Сэкаиками Изуми, немного Сэкаиками Фудзивары, Сэкаиками Тиёри Ханацуки и Камиминору Шинпачи
Описание – История Кохаку и Мисаки в трёх действиях))
Дисклеймер - Домо аригато Кубо-сану
за персонажей и мир. просто за то, что заварил эту кашу с Бличем и вот теперь мы все кушаем то, что
наготовили сами я вам наварила по его рецепту..
Хидже-сама за вдохновенную веру в мою музу! Клану, за то, что он есть!
Мисаки - люблю-люблю-люблю!
Вкурить?- Что за беспокойный мальчишка? – Мисаки оторвалась от своих занятий по каллиграфии и посмотрела в раскрытые сёдзи на тренировку, которую проводил Хадзу-сама.
- Понятия не имею, - шепнула ей сестра и беспокойно взглянула на Фудзивару-собо-сама, которая как всегда вела урок. – Не отвлекайся, давай!
- Но мне интересно, - не унималась Мисаки. – Он такой забавный.
Она склонила голову на бок, и её рыжие волосы блеснули на солнце.
- Сестра, - ткнула её в бок Изуми.
- Мисаки-сан, Изуми-сан, вам не интересен мой урок? – Строгий голос Фудзивары заставил всех присутствующих девушек вздрогнуть.
Кроме Мисаки и Изуми, тут так же находились их сёстры Анегасаки, Хитоми и Мидори, а ещё дочери кланов Кагамэ, Такараши и даже две девочки из Хитораги.
Изуми густо покраснела и, опустив голову вниз, стала просить прощения, бормоча себе под нос. Что до Мисаки, та виноватой она себя не считала, сейчас её мысли занимал светловолосый мальчишка, который появился в поместье совсем недавно, поэтому она только небрежно кивнула, при этом громко выкрикнув извинения. Девочки прыснули от смеха, но Фудзивара-доно, нахмурившись, призвала всех к тишине, хлестанув своей кистью по столику. Девочки сразу примолкли и вернулись к своему занятию.
После урока, который благодаря выходке Мисаки длился немного дольше, чем положено, девочки разошлись – те, что были из других кланов вернулись в свои дома, а сёстры Сэкаиками принялись выполнять возложенные на них обязанности по дому. Однако Мисаки не хотела заниматься ничем, кроме выяснения личности нового слуги. Изуми злилась на сестру, когда вытирала пол в додзё, вместо того, чтобы помогать Мисаки всё никак не унималась и рассуждала о «забавном пареньке».
- Миса-тян, - Изуми выпрямилась и нахмурилась. – Может, хватит? Помоги мне, а?
- А я разве не помогаю, - лицо, в точности такое же как у Изуми, посмотрело на неё в недоумении. Потом сестра рассмеялась и смешно надув щёки заявила: - Я развлекаю тебя разговорами, чтобы тебе было не скучно!
- Вот как, - Изуми тяжело вздохнула и продолжила мыть пол.
- Да-да, - закивала Мисаки, но всё-таки встала и помогла сестре домыть оставшуюся часть пола.
- К тому же я знаю, что тебе нравится мыть пол, - Мисаки выпрямилась. – Я за тебя готовлю и не жалуюсь.
Она надула губы и, закрыв глаза, задрала носик вверх.
- Ох, - Изуми посмотрела на сестру, не зная, что и сказать. – Я не это хотела сказать.
- Тоооочно, - Мисаки приоткрыла один глаз и глянул на сестру. Та стояла, поникнув, и была явно застигнута врасплох. – Лааадно, - Мисаки, подпрыгнув к ней, обняла, - не парься, я тебя люблю, Изу-тяяян!
- Ах, Миса-тян, Миса-тян, - девочка покачала головой. – Я тебя тоже люблю.
- Тогда, - у Мисаки хитро загорели глаза и Изуми прекрасно знала, чем это кончится. – Можно я…
- Да иди уже, - обречённо прервала её Изуми. – Я всё сама доделаю.
- Аааа, - сестра взвизгнула и стала обнимать свою точную копию. – На мне мисо-суп в следующий раз, обещааааю.
- Настоящая лисица, - обречённо проговорила Изуми.
- Да-да, - Мисаки уже почти убежала. – Люблю тебя!
Изуми покачала головой:
- Почему мне должно быть легче от этих слов?
Но ответа не последовало – Мисаки уже и след простыл.
Вечером, уплетая за обе щёки ужин, рис с угрём, Мисаки рассказывала сестре то, что ей удалось узнать. Правда узнать ей удалось не так много, впрочем, и этого было вполне достаточно.
- Его зовут Кохаку, - делилась информацией Мисаки, поедая свою порцию еды. – Его привела с собой Тиёри-сан, где она его нашла, я, конечно не узнала…
- Скорее всего в Руконгае, - вставила своё слово Изуми.
- Угу, - кивнула сестра. – Говорят, что он делает большие успехи в обучении. Хадзу-сама им доволен, а вот Дзиро-сама не очень.
- Дзиро-сама редко когда бывает доволен, - проговорила Изуми. – Он суровый учитель.
- Ага-ага, - закивала жующая Мисаки.
- Но он хороший учитель, да и воин очень сильный, - тихо сказала Изуми.
- Ну, это дааа, - Мисаки посмотрела на остатки риса в своей тарелке. – Однако он всё равно просто жуткий!
- Ммм, - промычала Изуми, и сестра так и не поняла, что это было – согласие или задумчивая неопределённость.
Но начало было положено – Мисаки знает, как зовут паренька и теперь ей осталось только познакомиться с ним.
- Кстати, Миса-тян, - тихо проговорила Изуми. – А зачем тебе всё это?
- Я хочу подружиться с ним, - ответила сестра. – Что не понятного.
- Но если его не примут в клан или примут, но он будет не воином, а например будет работать в поле, то ты с ним и не пересечёшься вовсе, - Изуми говорила спокойно и бесстрастно, чем иногда выводила сестру из себя.
Мисаки больно ущипнула сестру и та, подпрыгнув на месте вскрикнула. На глаза сами собой навернулись слёзы:
- За что, Миса-тян? – Прошептала сестра обиженно.
- Не хаааандрииить! – Пропела Мисаки и стащила у сестры из тарелки кусочек рыбы.
- Блин, больно же, - Изуми отодвинула тарелку от сестры.
- А ты такая варёная, с тобой по-другому нельзя, - улыбнулась Мисаки.
- Ах, таааак? – девочка встала, чтобы уйти. – Тогда найди себе другую сестру, чтобы была жареной!
- А? – Мисаки в недоумении смотрела на уходящую близняшку. – Стоооой, Изу-тян, ты чего обиделась, да? Ну, постой, я не специально же… неужели было так больно? Изу-тяяян, ну ущипни меня тоже, а? Изу-тяяяян!
Мисаки всё шла за сестрой, но та внезапно встала, как вкопанная, и девочка неожиданно влетела прямо ей в спину.
- Что такое? – Мисаки выглянула из-за плеча Изуми.
В саду стояли Тиёри и Такео. Брат вытянулся за время отсутствия и стал совсем не таким, каким девочки его знали, а они всё никак не росли и так и остались в телах подростков, которым можно было дать от силы лет 15, не больше. Такео что-то рассказывал сестре и было видно, что Тиёри слушает в пол уха, хотя, конечно, даже наверняка, она была очень внимательна к словам брата.
- Что такое? – Повторилась Мисаки. – Ты чего встала, как вкопанная, Изу-тян?
- Показалось, - пролепетала она. Потом повернулась и, отдав сестре свою недоеденную порцию ужина, убежала.
Мисаки повела плечами. Поначалу она хотела побежать за сестрой, но потом решила оставить её в покое, когда успокоится, обязательно вернётся, да и пока они чувствуют друг друга даже на большом расстоянии волноваться не о чем.
Через три дня Мисаки удалось пересечься с предметом своего интереса, светловолосым мальчишкой по имени Кохаку, на тренировке у Дзиро-сама.
После смерти Юу-доно, Дзиро-сама стал тренировать детей кланов Сэкаиками и Камиминору обращаться с мечами. Мечником он был превосходным, даже более того, отменным, а учителем он был требовательным и строгим. Да и различий между Сэкаиками и Камиминору он не делал – доставалось в равной степени всем. Самым лучшим его учеником был Шинпачи. Он был найден в Руконгае и приведён в Фуин Тиёри Ханацуки-сама. Мальчика отдали в обучение к Дзиро, и сразу же выяснилось, что он просто невероятно талантливый мечник. Шинпачи был высоким и худощавым, а так же очень симпатичным на лицо, глаза почти чёрного цвета завораживали и внушали трепет, а волосы темные, но с оттенком меди, делали его выделяющимся из всех. Девочки клана все, как одна, вздыхали по этому статному, молчаливому красавцу. Мисаки не была исключением, поначалу она попыталась подружиться с ним, но её ждал провал, как, впрочем, и всех остальных, - душа Шинпачи и его жизнь принадлежали Тиёри Ханацуки-сама. Он был сосредоточен только на обучении, и всего себя отдавал получению новых знаний и труду над совершенствованием своего искусства.
Впрочем, Мисаки быстро успокоилась, потому что хоть ей и нравились такие таинственные и серьёзные парни, она всё-таки не любила долго осаждать чьи-то бастионы, тем более, если её соперницей была Тиёри-анэ-сан. Хотя Мисаки считала себя красивее, но сила и авторитет троюродной сестры был непоколебим, и спорить с этим, доказывая обратное – что может быть глупее?
«Он скучный», - сказала себе Мисаки и забыла, что вообще интересовалась этим парнем.
Но вот спустя пару лет появился этот светловолосый, неугомонный мальчишка, которого тоже привела Тиёри, но как поняла Мисаки, хоть мальчик и трудился ради того, чтобы отдать долг Сэкаиками-сама за спасение, он был не таким как Шинпачи, а скорее совсем наоборот.
Проведя разминку, Дзиро хотел было распределить всех по парам, но его прервали, появившийся Хадзу передал приказ, и Дзиро исчез, оставив тренировку на второго по силе воина клана Камиминору. Хадзу приказал всем распределиться на пары. Сам он выбрал Шинпачи, а вот Мисаки, схитрив и бросив сестру вдвоём с Хитоми, предложила Кохаку встать с ней в пару. Мальчик согласился. Он был здесь всего пару месяцев и толком знал только тех Камиминору, которые были с ним одного возраста. Самих же Сэкаиками он толком не видел, разве что только Тиёри-сама. Рыжая девочка ему понравилась. Она приветливо улыбалась и на вид они были с ней одного возраста.
- Я Сэкаиками Мисаки, - представилась она.
- А я Кохаку, - он поклонился. – Приятно познакомится, Мисаки-сан.
И тренировка началась.
Через полчаса после начала Кохаку и Мисаки уже прятались в самом дальнем углу поместья. Их искали почти все взрослые, бывшие в тот момент дома, – за исключением главы клана и, пожалуй, Хиджи-сама и Тиёри Ханацуки-сама. Первой это было неинтересно, а вторая веселилась от души, когда увидела сотворённые двумя маленькими бедствиями масштабные разрушения. Дзиро рвал и метал, а Хадзу горько сожалел о том, что не проследил за тем с кем в пару встал Кохаку, и какая пара досталась Мисаки. Он и предположить не мог, что никогда не отходившая от сестры Мисаки решит в этот день пойти на эксперимент и выберет для этого никого иного, как Кохаку.
- Ох, и достанется же нам, - прошептала Мисаки, не скрывая веселья.
Но Кохаку был подавлен и расстроен. Он побежал с Мисаки по инерции. После того, что произошло, она просто схватила его за руку и сказала: «Бежим!», вот он и побежал.
- Ты чего, Кохаку-кун? – Девочка заглянула ему в лицо. Её зеленые глаза смотрели с беспокойством.
- Меня теперь выгонят, - тихо сказал Кохаку и на глаза навернулись слёзы.
- С чего ты взял? – Спросила в недоумении Мисаки.
- Я такой бестолковый, всё время всё делаю не так, как надо. Я так старался сделаться сильным и отдать долг Тиёри-сама, но у меня только вредить получалось и себе и окружающим, и в результате всё стало совсем плохо, - он удручённо посмотрел на маленькую госпожу.
- Это не правда, - воскликнула она с горячностью. – Ты же отразил мою атаку! Как ты можешь быть бестолковым и слабым после такого?
- Ну, я, - он удивился её словам.
- Меня тоже считают ужасной непоседой, и всё время недовольно качают головой в мою сторону, - она произнесла это громко и отчётливо, но потом ей вдруг стало стыдно за эти слова, и она покраснела.
- Да, но Вы госпожа, а я просто руконгайский мальчишка, которого спасли из жалости, - ответил ей Кохаку.
- Ты ошибаешься, - возразила Мисаки. – Если тебя спасла Тиёри Ханацуки-сама, то тебе даже и думать о жалости не стоит – ей неизвестно это чувство. Поверь мне, она увидела в тебе то, чего нет в других, она тебя выбрала, потому что ты достоин и ни по каким другим причинам. К тому же я тоже родилась в Руконгае.
- А? – Он удивлённо распахнул свои серые глаза.
- Ну, да… А, не важно, - она отмахнулась.
- Нет, нет, важно, - он взял её руку в свою, но потом смущённо отпустил, встретившись с её красивыми светло-зелёными глазами. – Простите меня, Мисаки-сан.
- Да ладно, - она покраснела. – И давай на «ты», хорошо?
Кохаку кивнул и слегка улыбнулся.
Они сидели молча и ждали. Хотя оба совершенно не понимали, чего ждут. Наконец, Мисаки спросила о жизни Кохаку в Руконгае, а потом рассказала ему о себе и о сестре, о том, как они попали в клан после смерти отца и матери, когда оказалось, что отец был аристократических кровей.
Прошло немало времени, но их так и не нашли.
- Мне кажется, что Тиёри-анэ-сама нас не ищет, - она посмотрела на Кохаку.
- С чего ты это взяла? – В недоумении спросил мальчишка.
- Ну, всё просто, - она пожала плечами и встала. – Мне ещё ни разу не удалось спрятаться от Тиёри-анэ-сама.
- Надо сдаться, - вздохнул Кохаку.
- Пойдём вместе сразу к ней, давай? – Мисаки улыбнулась.
Кохаку неуверенно кивнул, он решил довериться этой рыжей, зеленоглазой и очень красивой девчонке.
Конечно, им влетело, но не так сильно, как боялись оба. Когда они появились перед Тиёри Ханацуки с повинной, она так смеялась над их проступком, что Мисаки не поверила своим глазам – сестра очень редко улыбалась, не то, что смеялась.
Кохаку никто не выгнал, он стал ещё усерднее трудиться. У него был отличный потенциал, но он был рассеян, а ещё, как оказалось очень вспыльчив и болтлив. Но, несмотря на это, вскоре его приняли в клан Камиминору и он стал полноправным членом семьи.
В пару с Мисаки на тренировках они больше никогда не вставали, но это не мешало им постоянно вытворять невероятные вещи, которые доставляли множество неприятностей обоим кланам.
- Ты снова прячешься, Миса-тян? – Парень наклонил голову набок и посмотрел наверх, на ветки высокого дерева.
- Шшшш, - зашипела девушка. – Не пали меня, Кохаку-куун!
- Хех, - он озорно улыбнулся и запрыгнул на дерево. – Что случилось-то?
Кохаку сел на сук прямо перед прячущейся Мисаки. Он давно уже не был светловолосым руконгайским мальчишкой. С годами волосы потемнели и стали светло-каштановыми, он вырос, стал выше Мисаки на целую голову, тело его окрепло, он стал коренастым и подтянутым. А ещё он стал очень силён физически. Но всё равно – серые глаза все так же смотрели с озорством, улыбка была задорной и приветливой. Для Мисаки он так и остался неизменным другом, поддерживающим всевозможные, самые безумные авантюры.
Но иногда всё-таки Мисаки могла натворить дел и в одиночку.
- Ну, я… в общем не спрашивай, хорошо? Тут такое дело – я хотела кое-что сделать и этим разозлила собо-тян и теперь мне точно конец, - она смотрела с беспокойством.
Сама Мисаки тоже изменилась. Она тоже подросла, стала более женственной и ещё более очаровательной. Одного только взгляда её красивейших светло-зелёных глаз было достаточно, чтобы свести мужчину с ума. И потому больше всего Кохаку веселили вот такие моменты, когда эта очаровательная благородных кровей девушка лазила по деревьям, прячась от неминуемого наказания, или дралась наравне с ним во время их вылазок в Руконгай.
- Почему ты меня не дождалась? – Спросил он, изобразив обиду, но глаза его светились от веселья.
- Ты был в рейде, - она ткнула его пальцем в плечо. – Бросил меня, а ещё спрашивает.
- Я же не виноват, - он повёл плечами, - рейд нельзя прогулять. Надо было просто подождать, а ты как всегда, - он отвернулся.
- Я не люблю ждать, ты знаешь! Это из-за того, что я была одна, у меня ничего не получилось, вот! – Мисаки скрестила руки на груди, надула губы и щёки.
- Вот как? – Он повернулся и удивлённо поднял одну бровь. – То есть я виноват, да?
- Конечно, - кивнула Мисаки.
- Ну что же, - он встал. – Тогда я зря пришёл.
- А? – Мисаки схватила его за хакама. – Стой, что значит зря?
- Ну, я вернулся, - начал объяснять Кохаку, - а тут такой переполох, все тебя ищут. Вот я и решил, что найду тебя и помогу, но раз я во всем оказывается виноват, то значит, помогать тебе не буду.
- Неееет, Кохаку-кун, - Мисаки дёрнула за хакама и парень, потеряв равновесие, начал падать.
Кохаку с трудом удержал равновесие и быстро сел, чтобы не упасть с ветки.
- Ты решила меня покалечить?
- Нет, не уходи, - Мисаки схватила его за руку. – Не бросай меня, Кохаку-кун.
- Ладно-ладно, - он помолчал с минуту, потом сказал: - Надо в другом месте спрятаться.
- Хорошо, - кивнула девушка.
За эти годы они научились безоговорочно доверять друг другу. Настолько сильно Мисаки доверяла только сестре.
Была уже глубокая ночь, они сидели в маленьком домике, что был хранилищем инвентаря и зёрен для посева. Кохаху сидел около стены и дремал. А Мисаки спала, устроившись на мягких мешках, её ноги лежали на коленях друга.
- Наверное, уже пора, - Кохаку разбудил девушку.
- Хорошо, - пробурчала она, пытаясь проснуться.
Кохаку хотел встать, но рука, соскользнувшая с доски, провалилась вниз, он потерял равновесие и упал прямо на Мисаки. Девушка тут же проснулась. Взгляд его серых глаз встретился с её зелёными глазами, с мгновение они оба не шевелились, будто ожидая чего-то, потом Кохаку, сглотнув, переставил руку и попытался встать, но руки Мисаки легли на его щёки и, потянувшись, она прижалась губами к его губам. Кохаку широко распахнул глаза, но потом закрыл их, так же как Мисаки. Поцелуй был робким, она лишь поймала его губы в свои, но от этого у обоих бешено забились сердца. Такие привычные друг другу сейчас они были совершенно не знакомыми и такими новыми.
Кохаку открыл глаза и отодвинулся.
- Миса-тян, - прошептал юноша охрипшим голосом.
Он сел и отвернулся, Мисаки разочарованно смотрела на его спину.
- Кохаку, - прошептала девушки и вдруг кровь прилила к её щекам.
- Прости, - проговорил Кохаку.
- За что ты извиняешься, дурак, - пробормотала она. – Это я тебя поцеловала.
- Я не за это, - ответил Кохаку тихо.
- Тогда за что, - Мисаки подняла на него нерешительный и удивлённый взгляд.
Кохаку повернулся и притянул Мисаки к себе. Теперь он поцеловал её и на этот раз они слились в обжигающем, страстном и горячем поцелуе.
- За это, - ответил он на заданный вопрос, прошептав ей его в губы.
- Дурак, - шёпотом ответила Мисаки, теряя способность думать и дышать.
- Это точно, - улыбнулся Кохаку и обнял её сильнее.
- Если сейчас ты перестанешь целовать меня - я тебя убью, - запинаясь, проговорила она, сама не понимая, что с ней происходит и как она вообще смогла произнести что-то подобное.
Не может такого быть, чтобы они вот так давно находясь рядом, только сейчас по-настоящему узнали друг друга. У Мисаки путались все до единой мысли в голове, наконец она сделала то, что делала обычно, когда справится с ними у неё не получалось – она отключила мозг.
Вообще таких ситуаций, когда Мисаки полностью полагалась на Кохаку, было множество. Чаще всего на неприятности они нарывались, когда убегали из Фуин в Руконгай и там веселились. Это они делали всегда шумно и с размахом. Мало когда подобные увеселения заканчивались малой кровью – малой кровью для окружающих. Сами Кохаку и Мисаки почти всегда выходили сухими из воды – прикрывая спину друг друга, они были неуязвимы.
Сейчас, находясь здесь, почти в полной темноте и тишине они просто плыли по течению, как делали не раз, только сейчас сражение их было не с кем-то, а друг с другом. Сражались они за огонь, который горел в душе у другого. Тот самый огонь, которого они оба жаждали, как оказалось всегда.
Однажды, узнав, что Кохаку очень дружен с Мисаки, Тиёри-сама сказала ему – когда-нибудь вы оба будете на грани самой большой ошибки в жизни и то, что вы держитесь за руки не пойдёт вам на пользу, это пойдёт вам во вред – один утащит другого в пропасть. Кохаку тогда возразил, что не смог бы стоять и смотреть, как кто-то падает, не важно кто, он все равно протянул бы руку помощи. На что госпожа, как всегда, улыбнулась его горячности и с грустью ответила, что падение это короткий полёт, это лучше, чем ничего.
И вот настал момент, когда он, наконец, понял смысл её слов – он падал, падал и тащил за собой Мисаки, впрочем, не ясно было, кто кого тащил… было ясно, что падают они вместе, и самое страшное было то, что спасаться он не хотел, да и она, судя по всему, тоже.
Кохаку дорожил Мисаки, как самым главным сокровищем в своей жизни. Все ради неё, всё ради её длинных и роскошных рыжих волос, все ради её зелёных, околдовывающих глаз. Он всегда был среди тех мужчин, которых они очаровывали, только разница была в том, что все остальные не могли взять её за руку, не могли прикрыть её спину, не понимали её с полуслова, с полу жеста. И вот он обнимает её, гладит её волосы, целует её глаза, шею, губы, ему не нужно больше жить, можно сразу умереть, сразу после этого момента, момента, когда он держит самое дорогое для него существо в своих руках.
Кохаку всегда считали буйно-помешанным, только Шинпачи, в силу своего титанического терпения, мог перенести общение с ним. Впрочем, сам Кохаку никому кроме Шинпачи и не доверял, однажды тот даже спас его жизнь. Все остальные Камиминору смотрели на него как на ненормального. Он действительно был неуправляем – слишком быстро принимал поспешные решения, слишком много говорил, слишком часто взрывался по пустякам. Да и вообще всё делал слишком. Только Мисаки принимала его таким, какой он есть, считала его забавным, всегда смеялась над шутками и принимала идеи, только она не говорила, что он шумный, что он слишком.
В момент, когда она начала улыбаться и мужчины стали реагировать на её улыбку, Кохаку понял, что его переполняет ревность, ведь любовь к ней родилась в нём уже очень давно. Но что он мог поделать с этим чувством? Он всего лишь слуга, даже если она и относилась к нему, как к другу – это самое большее на что он мог рассчитывать.
- Стой, - прохрипел он, останавливая её.
- Ммм? – Пелена заволокла её глаза, и они сделались невообразимо прекрасными.
- Если мы не остановимся, то натворим дел, - Кохаку пытался прояснить свой разум.
- Дел? – Мисаки смотрела на него с непониманием.
- Миса-тян, ты госпожа, а я просто слуга. Я простой воин, защищающий тебя и твой клан, а ещё иногда меня отправляют полоть грядки, в качестве наказания за проступки, - пробурчал он. А потом с болью добавил:- Ты хоть понимаешь, что я не могу больше выдерживать этой муки?
- Муки? – Она всё ещё не желала приходить в себя.
- Миса-тян, - как часто Кохаку видел её такой, как часто он приводил её из Руконгая в поместье и отдавал в руки волнующейся и переживающей Изуми. Она всегда отключала свои мысли, когда не могла справиться с ними – только инстинкты и больше ничего. – Пошли домой, Миса-тян.
Кохаку попытался дышать спокойно и равномерно. Он понимал, что сейчас делает что-то совершенно ненормальное и просто-таки режет себя по живому, но её просто необходимо было остановить, чтобы потом всё было хорошо, чтобы сейчас они упали, но не разбились, а просто больно ушиблись – не более.
- Кохаку-тян, - Мисаки провела по его щеке пальцем и тяжело вздохнула.
Кохаку вздрогнул, а потом крепко-крепко прижал её к себе.
- Я очень сильно люблю тебя, Мисаки, понимаешь, слишком сильно, - он усмехнулся. И тут всё слишком.
Потом решительно встал. Мисаки оказалась у него на руках. Ей хотелось остановить Кохаку, но как всегда в такие моменты она была беспомощна перед ним – его доводами и его силой. Как только у него это получается? Его все считают неспособным принимать правильные, взвешенные и рациональные решения, но с ней он только этим и занимается. Девушка уткнулась в его плечо, руки её обхватили его шею. Тепло и уютно. Это то, что она всегда испытывала с ним рядом. Почему-то сейчас ей показалось, что больше он не возьмёт её на руки, больше его с ней не будет, и ей захотелось взвыть, – неужели Мисаки всё испортила?
Всю ночь ей снились кошмары, что Кохаку уходит и не возвращается, её била лихорадка и Изуми сидела с ней рядом боясь отойти. На утро Мисаки узнала, что Кохаку снова ушёл в рейд, и ей стало совсем плохо, даже собо-сама не стала наказывать её за вчерашнюю провинность, потому что по настоящему была взволнована её состоянием.
Мисаки было страшно. Она лежала весь день и боялась. Чувство страха никак не отпускало её. Бабушка разрешила Изуми остаться с сестрой и присмотреть за ней, мудрая женщина понимала, что волнуясь весь день за Мисаки, Изуми не сможет нормально заниматься ни тренировками, ни работой по дому.
- Что случилось, нэ-чан? – Робко спросила Изуми, когда они остались одни.
Мисаки молчала.
- Вроде молчу здесь обычно я, а ты всегда говоришь, - попыталась пошутить сестра. – Случилось что-то совсем плохое, да?
- Помнишь, однажды давно ты пришла вся помятая и тебя трясло? – Прошептала Мисаки. – Тебе было так плохо, что ты даже плакать не могла. Но больше всего меня испугала совершенно идиотская улыбка на твоём лице, которая появилась, когда я спросила, что случилось.
Изуми кивнула и покраснела, вспомнив тот случай, когда она спровоцировала Натцу-сана на грубые и жестокие действия в отношении её.
- Тогда ты мне так ничего и не рассказала,- заметила сестра. – А я не настаивала.
- Хочешь, чтобы я сейчас не приставала к тебе? – Уточнила Изуми.
- Просто вспомнила тот случай, - ответила Мисаки и замолчала.
Изуми повела плечами, ничего не понимая. Она встала и хотела открыть сёдзи, но сестра остановила её:
- Не надо, не открывай, не хочу видеть дневной свет.
- Мм? – Изуми нахмурилась. – Но…
- Прошу тебя, - прошептала Мисаки умоляюще.
- Хорошо-хорошо, я не буду, - Изуми подошла и села рядом с сестрой.
- Может поешь?
В ответ Мисаки лишь отрицательно покачала головой и, взяв сестру за руку, закрыла глаза.
День тянулся невообразимо долго. Мисаки всё никак не могла унять страх – все попытки убедить себя в том, что это просто её глупые мысли, потерпели крах. Страх только нарастал и к вечеру стало понятно, что интуиция не подвела старшую из близнецов Сэкаиками.
Девочки жили вместе с бабушкой, Фудзиварой-сама, в западном крыле поместья Сэкаиками, называемом «Предгорными угодьями». Там у бабушки были площадки для тренировки бакудо и кидо, а так же большое здание школы, в котором она преподавала девушкам Фуин каллиграфию, танец, игру на музыкальных инструментах и много другого, что должны были знать и уметь аристократки. Основное здание поместья было достаточно далеко, поэтому о важных событиях они узнавали не сразу. Когда на небе начали зажигаться первые звёзды, в покоях сестёр появилась взволнованная бабушка.
- Дзиро и остальные вернулись из рейда, - быстро сказала она. – Похоже, все очень серьёзно ранены. Из дома не выходить и ждать меня, ясно?
Голос её был строгим и не принимающим никаких возражений. Изуми кивнула, но Мисаки, побледнев ещё больше, чем была, вскочила и глазами полными ужаса посмотрела на бабушку:
- Ко… Кохаку-кун тоже был в рейде, - проговорила она бледными и дрожащими губами. – Как он?
- Не знаю, - бесстрастно ответила Фудзивара. – Я только сейчас туда иду помогать. Приду и всё расскажу.
С этими словами женщина вышла и закрыла за собой сёдзи. Она не одобряла отношений Мисаки с Кохаку, даже если это была всего лишь дружба. Конечно, времена идут, нравы и правила меняются, но слишком болела в груди пожилой женщины рана от потери сына, отца девочек. Хотя сейчас ей было жаль внучку – сидеть в ожидании и неведении, что может быть страшнее? Она вздохнула и, перейдя в шунпо, исчезла.
Мисаки безвольно упала на футон. Глаза её наполнились слезами. Она была готова прямо сейчас вскочить и отправиться туда, посмотреть, убедиться, что с Кохаку всё в порядке, и плевать на запреты, когда её это останавливало? Но встать, к своему ужасу, она не могла. У неё отнялись ноги, она могла только лежать и рыдать. Какая же она бесполезная и слабая!
Только отчасти понимающая происходившее с сестрой Изуми просто сидела рядом и гладила рыдающую Мисаки по спине и голове. Потом она легла рядом и обняла сестру. Они уснули, так и не дождавшись Фудзивару-доно, которая, впрочем, вернулась лишь под утро.
Ранения получили почти все участники рейда, как оказалось, это было не простое, привычное для всех Сэкаиками и Камиминору патрулирование врат. Они отправились истребить несколько сильных пустых, которые подошли слишком близко к охраняемой зоне. Однако наткнулись на хранителя – огромное чудище, которое было в Аду не редкостью. Сэкаиками, охраняющие врата Ада, всегда старались обходить этих существ стороной – только самые сильные бойцы могли себе позволить ввязаться в битву с ними. Но в этот раз обойти стороной не получилось. В рейд пошли только Камиминору. Самым целым из всех остался только Дзиро-сама, который был старшим группы – он и вытащил половину бойцов из врат. Это рассказала Хитоми, которая, в силу своих способностей, принимала самое непосредственное участие в лечении раненых.
- Ох, они совсем плохи были, - говорила она, сидя рядом с Изуми на энгава и смотря на основное здание поместья, крыши которого были отчётливо видны отсюда. – Просто ужас.
Мисаки лежала уже третий день и никак не могла встать. Изуми не отходила от сестры, и беспокоящаяся об их отсутствии Хитоми пришла проведать близняшек.
- Скажи, Хитоми-чан, - Изуми говорила тихо и спокойно, - а кто ранен сильнее остальных?
- А, хм, - девушка задумалась. – Ну, сильно ранены эти новенькие Итору, Кейдзи, Коити, а ещё, ой не помню как их… Ах, да, - она положила руку на рукав Изуми, – этот красавец, Шинпачи – он теперь навряд ли будет считаться красавцем.
- Мм? – Изуми удивлённо посмотрела на сестрёнку.
- У него жуткий шрам на лице, просто бррр, - она поморщила свой носик, а потом сделала грустное лицо. – От виска и до подбородка, просто кошмар… Говорят это его хранитель так, представляешь?
- А разве шрам не удастся убрать? – Поинтересовалась девушка.
- Ну, Реи-доно сказала, что, наверное, не удастся, - Хитоми покачала головой. – Наверное, Нашико-сенсей смогла бы, но никто не будет беспокоить её ради слуг.
- Конечно, - кивнула сестра.
- А ещё этот как его… ммм… Кохаку, да, - она кивнула, а сердце Изуми замерло, - он совсем плох. У него косая рваная рана от левого плеча до правого бедра. До сих пор в себя не пришёл. Скорее всего он умрёт, хотя я стараюсь как могу – все мои силы уходят только на него. Если не придёт в себя в ближайшие дни, то точно не жилец.
Пока Хитоми говорила, Изуми чувствовала, как за их спинами, Мисаки сжималась в маленький и болезненный комочек. Сестре безумно захотелось бросить разговор с Хитоми и обнять, утешить Мисаки, но сделав это, она бы выдала её чувства, поэтому, борясь с собой, осталась недвижимо сидеть рядом с гостьей.
- Ладно, мне надо идти, - Хитоми встала. – Пора лечить. Мисаки-тяян, выздоравливай скорей, без тебя грустно!
С этими словами, не дожидаясь ответа, от лежащей к ним спиной Мисаки, Хитоми убежала. Изуми подскочила к сестре. Ту трясло, трясло как в лихорадке.
- Изу-чан, - с трудом прошептала она. – Помоги мне, я просто обязана его повидать.
- Анэ-чан, - Изуми крепко обняла сестру, как две капли похожую на неё.
Через полчаса она помогала Мисаки добраться до северной части поместья, где находилось крыло, принадлежавшее Камиминору. Быстро найдя лазарет, они подождали, пока лекари исполнят свои обязанности и отправятся на ужин. Оставшись следить, чтобы их не поймали, Изуми смотрела как Мисаки с трудом дошла до сёдзи лазарета и вошла внутрь.
В приглушённом свете немногочисленных свечей девушка различила семерых лежащих на футонах раненных. Они спали. Она постояла в проходе, пытаясь увидеть Кохаку. Справа от неё лежал кто-то, чья половина лица была в повязках, Мисаки вспомнила, что говорила Хитоми – это, наверное, Шинпачи. Она обошла его слева и поняла, что рядом с ним лежит Кохаку. Мисаки без сил села рядом. Её пальцы провели по его щеке, сейчас невероятно горячей, она позвала его имя, но глаз он не открыл.
- Доброй ночи, Мисаки-сама, - прошептал тихий и хриплый голос.
Мисаки вздрогнула от неожиданности и обернулась. Её глаза встретились со взглядом лежащего рядом Шинпачи.
- Шинпачи-кун, - прошептала она. – Добрая ли ночь?
- Почему нет, - сказал Шинпачи и посмотрел на друга, лежащего рядом. – Он так и не приходил в себя.
- Это плохо, - покачала головой Мисаки.
- Да, если он не придёт в себя через два дня, это станет фатальным.
- Как это случилось? – Выдавила из себя Мисаки, стараясь держать себя в руках. Она сняла со лба Кохаку лежащее полотенце и, намочив его в кадке с холодной водой, стоящей рядом с футоном, стала обтирать его лицо и руки.
- Как всегда это бывает с Кохаку, - тяжело вдохнул Шинпачи. – Он решил вернуть мне долг. Подставился…
- Слишком опрометчиво, как обычно, – закончила за него фразу девушка. – Никакой рациональности и продуманности в действиях.
- Я не считаю его нерациональным или непродуманным, только шумным, - возразил юноша и, кажется, улыбнулся. - Его реакции слишком быстры, вот в чём проблема. Ему бы притормозить себя немного, а он никак не может…
- Вот как, - Мисаки снова смочила полотенце в кадке. Кохаку застонал.
- Правда, в этот раз он был сам не свой, - заметил Шинпачи, - был жутко рассеянным. Обычно я нахожу с ним общий язык во время боя, но в этот раз он совсем меня не слышал.
Девушка положила полотенце на лоб Кохаку и всхлипнула.
- Мисаки-сама? – Обратился к ней Шинпачи. – Не переживайте так, Мисаки-сама, он крепкий, он обязательно выкарабкается. К тому же на нём ещё долг Тиёри Ханацуки-сама, он никак не может умереть.
Девушка кивнула, хотя конечно плакала она скорее от того, что считала себя виноватой в том, что с ним случилось, и слова Шинпачи только убедили её в этом.
- У Вас есть ещё полчаса, Мисаки-сама, - тихо сказал ей Шинпачи.
- Полчаса?
- Да, судя по свету, что отбрасывает луна на порог, лекари вернуться через полчаса. Я не буду больше ничего говорить. Я думаю, он слышит Вас.
Шимпачи отвернулся и закрыл глаза.
Мисаки что-то шептала Кохаку, говорила какие-то совершенные глупости, которые были бессмысленны. Она просто не могла говорить ничего другого – лепетала всё, что лезло ей в голову. Время пролетело слишком быстро – Изуми подала сигнал снаружи.
- Это Изуми-сама? – Прошептал Шинпачи. – Сейчас вернутся лекари и сиделки, идите, Мисаки-сама и не беспокойтесь, но обязательно выживет!
Мисаки обречённо встала и ушла, ей казалось, что краски мира умрут вместе с ним. Однако Кохаку выкарабкался.
Месяц спустя Мисаки должна была вместе с Изуми отправится на тренировку в Мир людей. Она избегала встречи с ещё не окрепшим Кохаку, но все равно уже помогавшим по дому. Она действительно убедила себя в мысли, что виновата. Когда до отправки на тренировку оставалось два дня, Мисаки не выдержала и сбежала в Руконгай. Напившись в первом же попавшемся ей заведении, она уже собралась уходить, когда заметила, что из девушек она здесь одна, и что все не совсем приятные взгляды мужчин, присутствующих тут, обращены именно на неё. Взгляды были похотливыми и заинтересованными, даже слишком. Мисаки сглотнула и, решительно встав, пошла к выходу. Но путь ей преградили. Мисаки решила защищаться и внезапно остро ощутила то, что до сих пор сводило её с ума, но она как могла, прятала это в глубине своей души – она была одна. Раньше её спина всегда упиралась в спину Кохаку. Они были вместе в таких ситуациях, а теперь его рядом с ней нет. Мисаки развернулась и осмотрелась – что ж воевать, так воевать. Опьянение, которым она хотела забыться, прошло, и она с досадой заметила для себя, что ум ясен и светел.
- Ну что, малышка, развлечёшь нас? – Прорычал один из самых рослых противников.
Мисаки напряглась, уже разрабатывая стратегию боя.
- Не думаю, что она вас развлечёт, - послышался из дверей такой родной ей задорный голос. – Это скорее вы её развлечёте.
- Ты что за хрен? Вали отсюда…
- Простите, но уйти не могу, я с ней знаете ли, - Мисаки так и не рискнула обернуться. – Пригнись, госпожа! – Выкрикнул он и Мисаки села на корточки.
В это мгновение над её головой пролетела скамейка, которая сшибла собой несколько нерасторопных приставал. Пара ударов за её спиной, потом такие знакомые и большие руки сгребли её в охапку и она, гулко набрав в себя воздух, закрыла глаза.
Это наваждение, подумала Мисаки. На самом деле это она слишком много выпила, слишком много и теперь, наверное, потеряла сознание, и всё происходящее ей просто снится. Но она чувствовала тепло, чувствовала такой знакомый запах и слышала такое любимое ею биение сердца. Мисаки открыла глаза и увидела сосредоточенное лицо Кохаку. Он прыгал в шунпо по направлению к Фуин.
- Стой, - Мисаки резко рванула его за воротник. Кохаку потерял равновесие, и они, приземлившись на крышу какого-то дома, провалились сквозь солому внутрь.
- Больно же, - Кохаку так и не отпустил Мисаки, поэтому она совсем не ударилась.
Она сидела рядом и в недоумении смотрела на друга.
- Зачем ты это сделала? – Он сел, разминая спину. – В чём я провинился на этот раз?
- Тебе разве можно поднимать тяжести? – Мисаки была взволнована и сама не могла понять почему. – Рана вскроется.
- А падать с такой высоты мне можно? – Иронично спросил он. – От этого рана не вскроется?
- Кохаку-кун…
- Почему, Вы пошли одна, Мисаки-сама, - он серьёзно посмотрел на девушку.
- Почему? – Она взглянула с недоумением, но потом обиженно надулась. – Что это ещё за «Вы» и «Мисаки-сама»?
- Ты игнорировала и избегала меня, я подумал, что чем-то обидел тебя. Прости, если…
- Конечно, обидел, - она вскинула голову. – Ты ушёл в рейд и чуть не умер там, ты не хотел приходить в себя, когда я звала тебя… Этого не достаточно?
- Вот как? Да я просто ужасен, - он покачал головой и опустил её. – Такое и простить нельзя.
Они сидели с секунду молча, потом Мисаки пробурчала:
- Можно.
- А? – Не расслышав её, переспросил Кохаку.
- Говорю, что можно простить, - она смотрела на него, и внутри у неё всё болело и надрывалось.
- Что я должен сделать для этого? – Он заинтересованно наклонил голову на бок.
- Обещай мне… - но тут Мисаки окончательно сорвалась. Слёзы горячие и обжигающие потекли по её щекам.
- Миса-тян? – Кохаку протянул к ней руку, но она зависла в воздухе в нерешительности. Он всё ещё слишком хорошо помнил всё то, что случилось той ночью.
- Не надо меня жалеть, - всхлипывала она. – Я во всем сама виновата. Я не имею права тебя ни в чём обвинять, это ты прости меня, прости меня, Кохаку-кун… Я виновата в том, что с тобой произошло.
- А? – Вот теперь он окончательно отказался что-то понимать. – О чём это ты, Миса-тян?
- Я виновата в том, что тебя ранили, - сказала она очевидное для неё.
- Ты? Почему? – Парень был удивлён.
- Я… Ты… Шинпачи сказал мне, что ты во время боя был сам не свой, - она замолчала. Внезапно до неё дошло то, что она сейчас сказала. Какая же она эгоистичная, неужели она думала, что он думает только о ней.
- Ах, вот оно что, - Кохаку улыбнулся и растрепал остриженные во время болезни волосы.
- Прости… Я… Я сказала не подумав, - она смутилась и встала. – Надо уходить отсюда, а то хозяева вернуться.
- Нет тут никаких хозяев, - он остановил её, поймав за руку.
- Нет? – От одного этого прикосновения у неё сердце застучало как бешенное.
- Нет, - Кохаку потащил её к себе, и она безвольно осела вниз, оказавшись у него на коленях. Одна рука легла ей на спину, а вторая держала на талию. – Этот дом заброшен, и никто сюда не придёт.
- Кохаку… - Она выдохнула его имя, слёзы уже просто так лились из её глаз, у неё никак не получалось их контролировать.
- Я действительно всё никак не мог выкинуть из головы то, что произошло, - тихо заговорил он. – Но ранили меня по моей собственной глупости. Шинпачи мог бы отбить ту атаку, а я ему помешал, я получил по заслугам.
Кохаку поцеловал сначала её лоб.
- А потом из-за того, что я осел на него он не смог отбить ещё одну атаку, ты знала, что у него руку почти оторвало?
Она отрицательно покачала головой, а Кохаку поцеловал её мокрую и солёную от слёз правую щёку.
- И рана на лице получается тоже из-за меня, - он поцеловал её правую скулу. – И он вытащил меня оттуда, так что я теперь должен ему дважды.
Он поцеловал её левую щёку, тоже мокрую и солёную.
- Но всё это время я думал ещё кое о чём, - он поцеловал её в левую скулу. – Я думал, что ты, наверное, будешь очень печальна, если я не вернусь и погибну здесь. Эта мысль никак не хотела идти из моей головы, но…
Он поцеловал её подбородок.
- Но что, - прошептала она.
Мисаки дрожала, но не от холода, а от того невообразимого и необъяснимого чувства, что сейчас горело внутри, горело и обжигало так сильно, что терпеть было совершенно невозможно.
- Но какое право я имел так думать, - тихо проговорил он и поцеловал её в нос. Губ его коснулась грустная улыбка. – Ведь я не знаю, что ты…
Он не договорил. Мисаки поцеловала его в губы и заставила замолчать.
- Если ты остановишься сейчас, как тогда, я убью тебя, Камиминору Кохаку, понял? – Она смотрела на него и была готова вычеркнуть всё, что только есть в её жизни.
Перед глазами мелькнуло её отражение, лицо её сестры Изуми, грустное, тоскливое, но Мисаки отогнала от себя этот образ. Сейчас она желала быть эгоисткой, сейчас она желала поступить как всегда – безрассудно и совершенно не думая о последствиях. А ведь Кохаку надёжный, мелькнуло у неё в голове, вот почему она всегда выходит сухой из воды, потому что рядом всегда есть он и она… она любит его.
- Ты любишь меня, - утвердительно сказала Мисаки, глядя в его серые глаза.
- А ты любишь меня, - кивнул он и поцеловал. – Я слышал тебя, когда вокруг было темно. Спасибо!
А потом он поцеловал её ещё раз, ещё и ещё, снова и снова.
Мисаки, отключила все ненужные мысли. Только он и его руки, его губы – разве может быть что-то ещё? Правила, законы - кому они вообще нужны? Её они вообще никогда не останавливали, и никогда не будут останавливать.
В маленьком, заброшенном домике на окраине Руконгая – двое любили друг друга, впервые в жизни и навсегда. Они никогда не предавали друг друга, всегда были честны и открыты. Их чувство зародилось, когда рыжеволосая госпожа обратила внимание на беспокойного светловолосого руконгайского мальчишку, ставшего слугой дома Сэкаиками.